PDA

Просмотр полной версии : парашютистка-испытательница Елена Петровна Ермолаева



Bes
21.12.2004, 14:55
Прочитав эту статью, я решил предложить вам рассказ о Елене Петровне Ермолаевой.
http://www.geocities.com/CapeCanaveral/Campus/7109/PRESS/mironow.html
В этой статье упоминался её муж парашютист-испытатель Валентин Иванович Данилович, но сама Елена Петровна не менее легендарная личность.

ДАНИЛОВИЧ (девичья фам. Ермолаева) Елена Петровна (р. 19.4.1937, Москва) — мастер спорта СССР по парашют . спорту, призер первенств Чувашии среди юниорок по неск. видам спорта, неоднократ. чемпионка и четырехкрат. рекордсменка СССР, Европы и мира по прыжкам с парашютом из стратосферы с выс. 13901 и 14533 м (1965). Воспитанница Чебоксар., затем Моск. аэроклуба им.В.Чкалова. Окончила Чебоксар. сред. школу № 11 и Моск. авиац. ин-т.
(Bes)

О средней дочери Ермолаевых — Елене Петровне — разговор особый и долгий.
Прежде всего об имени. Ее назвали так в честь бабушки — Зайцевой Елены Власьевны. Елена по-гречески — факел. А факел и светит, и греет...…
Столица Чувашии Чебоксары имела небольшой аэродром и аэроклуб. Здесь же функционировали клуб планеристов, некоторые спортивные площадки. Но Елену потянуло в Москву. Впереди маячил авиационный институт имени Серго Орджоникидзе и аэроклуб имени В.П.Чкалова.
Была ли личная база для таких больших устремлений? Была. По воспоминаниям Галины Петровны, старшей сестры, Елена с детства была своевольной и свободолюбивой, решительной и упорной — мама считалась с этим: не конфликтовала с дочерью, давала ей полную свободу действий, но никогда не оставляла ее без контроля. С такой матерью растут здоровые и сильные духом дети. А Лена с детства обладала большой энергией и крепким здоровьем, полученным по наследству от родителей и матушки-Волги. С моей помощью, вспоминает Галина Петровна, еще в пять лет Лена научилась плавать, все летнее время была занята на Волге, от ледохода до первых заморозков…
Елена была не трусливого десятка. Первые свои прыжки с парашютом она совершила в Чебоксарах. А семнадцати лет отправилась в Москву. Выдержала приемный конкурс в авиационный институт, вышла на спортивную дорогу. Прыжки с парашютом стали частыми и успешными.
Шестидесятые годы ей принесли славу и уверенность в себе. Самым «урожайным» оказался 1965 г. В групповых и одиночных прыжках Елена устанавливает несколько мировых рекордов.
Страну, можно сказать, охватил спортивный азарт. Спортсмены рвались вперед — от победы к победе. По специальной программе парашютистов готовят к прыжкам с различных высот. Проходили тренировку в барокамере, где имитировался поставленный подъем на различные высоты, до 12000 метров с кислородными приборами. Нужно заметить, что с таких параметров начинается биокосмос и летчику обычно предлагается специальный костюм.
По летной программе совершали различные прыжки с парашютом с самолетов АН-12 и ТУ-107 в полном снаряжении — с немедленным раскрытием и с задержкой раскрытия парашюта в пределах 4500 метров. Все испытания как в барокамере, так и в воздухе переносились хорошо, отклонений не было, и Лена была допущена к высотным прыжкам.
Начало такой завидной судьбе по тем временам было положено еще в чебоксарский период жизни, еще тогда, когда она училась в средней школе № 11. Все начиналось с земных упражнений, проверки себя — на что способна, занималась плаванием, акробатикой и гимнастикой, лыжами, конькобежным спортом, фигурным катанием, стрельбой. По многим видам получала разряды и призовые места. И наконец влюбилась в парашютный спорт.
В Москве Елена была уже в мастерах. По ней равнялись другие. Она как бы гарантировала безопасность и удачу начинающим парашютистам. В их группе была будущая женщина-космонавт Светлана Савицкая, шестнадцатилетняя девушка. «... Она была моложе всех. И на первых порах на тренировках ее ставили передо мной для подстраховки. Но ни разу ей не понадобилось посторонняя помощь. Наблюдая за ней, я была потрясена ее самоотверженной самостоятельностью, — вспоминает Елена Петровна. — У Светланы никогда не было сбоев. Да и в дальнейшем вся ее спортивная биография заслуживает глубокого уважения. Савицкая отлично училась в школе и закончила авиационный институт в Москве».
Наша землячка, урожденная Ермолаева, может рассказать немало спортивных историй. Когда слушаешь о ее «обыкновенных подвигах» давно минувших лет, удивляешься тому, что наша чебоксарочка не однажды была на рубеже жизни и смерти и все-таки дожила до звания «прабабушки». Она и теперь всегда занята, либо внуками и правнуками, либо деловыми встречами, воспоминаниями. А вспомнить есть что и много...
После очередной травмы ног Лена не могла прыгать, а в то время в Тушино готовился воздушный парад, проходил набор в вертолетную группу знаменосцев. Этот «номер» осложнялся тем, что надо было находиться в подвеске под вертолетом со знаменем в руках, без подстраховки. Ну разве могла Лена усидеть? Превозмогая боль в ноге, она уже не хромала, а была «здоровая», обманула отборочную комиссию и была зачислена в группу знаменосцев.
Когда все было позади, эту группу девушек наградили правительственными наградами, медалью «За доблестный труд». Потом, уже на банкете в Кремле, где присутствовали члены правительства, ведущие конструкторы самолетов и вертолетов, военные летчики и летчики-испытатели, спортсмены и парашютисты, встал главный конструктор вертолетов Миль и предложил тост за этих девочек, сказав, что мы все знаем, что такое вертолет и если что случится с вертолетом, спастись тому, кто под вертолетом находится, невозможно: «Я преклоняюсь перед ними и пью за их здоровье».
Вообще спортивная жизнь на аэродроме протекала динамично и интересно. Было много интересных встреч. Так, в 1956 году на международных соревнованиях по парашютному спорту Лена познакомилась с внучкой бывшего президента Америки Рузвельта Элеонорой (тоже по-русски Еленой) но, к сожалению, в дальнейшем им встретиться не пришлось.
Со своим будущим мужем — Валентином Ивановичем Даниловичем Елена Ермолаева познакомилась на аэродроме же. Учился он тоже в авиационном институте. Белорус, родом из Минска, был он из семьи кадрового офицера, мастер парашютного спорта, обладатель многих всесоюзных и мировых рекордов, неоднократный участник воздушных парадов в Тушино и за рубежом, увлекался фото- и киносъемкой, имел правительственные награды, в том числе и орден Красной Звезды. После окончания института работал инженером-испытателем катапультных устройств, закончил университет марксизма-ленинизма, курсы иностранных языков, подготовил кандидатскую диссертацию, но погиб в мае 1970 года при испытаниях оборонной техники. Он прожил всего 34 года, но остался ярким примером для молодежи и людей зрелого возраста, потому что был прекрасным специалистом, добрым человеком, хорошим семьянином.
За Даниловичем осталось нереализованное будущее. Руководство советской космонавтики, особенно Королев, возлагало на него много надежд. Главный конструктор говорил: тебе надлежит быть первым на Луне. Полет на Луну остался неосуществленным: Гагарина уже не было, погиб Данилович, американцы оказались впереди…
Елена — спортсмен поиска, жила успехами и поражениями. В жизни парашютистки-испытательницы, повторюсь, 1965 год оставил глубокий незабываемый след. Она в этот год совершила прыжок из стратосферы, с высоты 14533 метра, установив абсолютный мировой рекорд. Об этом будет сказано позже, он «гвоздь» программы Елены Данилович, а пока остановимся только на двух прыжках с высоты 13811 и 13901 м.
После совершения «гвоздевого» программного прыжка 23 сентября 1965 года, через пять дней, состоялся очередной групповой прыжок из 9 человек с высоты 13811 метров с немедленным раскрытием парашюта. Самочувствие Елены было терпимое, хотя отмечалась сильная слабость, побаливала голова, но оставаться на земле Данилович не могла, так как не хотела подводить всю группу, запасного человека не было.
Хотя эту высоту перенесла сравнительно легче, но повторные динамические нагрузки при раскрытии парашюта давали о себе знать. Была потеря сознания при раскрытии основного парашюта, но не такое длительное, как в первый раз. «Совершенно четко помню, — писала в своей пояснительной записке Елена Данилович, — что уже на высоте 9000 метров, когда надо было переходить на второй кислородный баллон, я была в сознании. Приземлилась. Но самочувствие ухудшилось — тяжесть в теле, сильная слабость в суставах, головокружение, тошнота, тяга ко сну….
На высоте 13900 метров все было на пределе. При раскрытии парашюта — потеря сознания. В сознание пришла на земле. Трудно сказать, сколько времени не помнила себя. Отделение от самолета было примерно в 0 час 30 минут, а когда пришла в сознание, уже светало. При приземлении получила перелом правой ноги, большой и малой берцовой кости.
Все это случилось по той простой причине, что рельеф местности оказался возвышенным против расчетного. По прибору и расчету до земной поверхности оставалось 400 м. Выпускаю осветительную ракету. Она тут же погасла. Я угодила на холм, возвышающийся на 250 м, воткнулась в землю, в результате — травма. Пальцы рук не сгибались, видимость — нулевая. Осенние ночи в степи непроглядно темны. Нас предупредили, что по степи рыскают шакалы, а оружие защиты — только нож.
Утром меня эвакуировали в военный госпиталь г.Энгельса. Через два дня перебросили в Москву. В больнице я пролежала около двух месяцев. Болела голова, что я себе объясняла переломом костей, о болях головы умалчивала.
В последующие годы болезнь все осложнялась. Впереди маячила инвалидность, безденежье и неуютная старость.
Я была слишком беспечной, за свое будущее не боялась. Государство, думала, меня не бросит на произвол судьбы, ведь многие мои прыжки были признаны и зарегистрированы как мировые рекорды. Я не запаслась в свое время нужными медицинскими справками о болезнях, даже скрывала, чтобы не быть отстраненной от прыжков. Те, кому надлежало готовить необходимые документы, — не заботились. Так, врач, прикомандированный к нашей группе, покинул нас в самый разгар полетов и прыжков, испугавшись возможных трагических событий. Ему хотелось быть подальше от рисковой молодежи…
Пришлось, превозмогая гордость, пойти на оформление пенсии за погибшего мужа. А она тоже для того времени не превышала 300 тысяч с индексацией на рыночные цены. И не удивительно: студенческая стипендия, небольшие оклады, за каждый прыжок платили только 7 рублей, а смертельно опасное катапультирование оценивалось только в 500 рублей. Тут и вычеты, и различные пожертвования в общественно-патриотические фонды! Вот благодаря такому отношению сегодняшняя пенсия Е.Данилович всего-навсего 300 рублей.
Вот теперь-то, после сообщения об этой «грандиозной» сумме заработанной знаменитой спортсменки пенсии, пожалуй, можно рассказать о «звездном прыжке» Елены из стратосферы, с высоты 14533 метра с немедленным раскрытием парашюта.
Практически высотные прыжки начались в феврале 1965 года. О них уже сказано раньше. Но государство нуждалось в данных с еще больших высот. Была специальная программа. Согласно ее в сентябре 1965 года был проведен групповой (из 9 человек) подъем в стратосферу. Но он окончился неудачно. Данилович в нем не участвовала, поэтому она решила из первых уст услышать о результатах полета от самого экипажа самолета — и пошла встречать самолет ко времени его возвращения.
— Самолет подрулил к стоянке, — вспоминает Елена Петровна. — Оттуда вышел Володя Крыжановский, летчик-испытатель из летно-испытательного института, подошел ко мне, весь почерневший от переживаний, посмотрел на меня, потом отошел в сторону и, рухнув на брезент у самолета, разрыдался. Я не стала его расспрашивать, и так все было очевидно... В гостиницу воз- вращались молча, он не проронил ни слова.
«Погода на следующий день (23 сентября) выдалась прекрасной. Было тепло и солнечно. Три шерстяных костюма, меховой костюм, унты, меховой шлем и перчатки, кислородное оборудование, два парашюта да еще два барографа — все это пришлось одевать на себя в двадцатиградусную жару и еще час сидеть на диссатурации. Во время диссатурации человек дышит чистым кислородом, чтобы вывести избыточный азот из крови — это необходимо при поднятии на большие высоты.
Взлет. Самолет ТУ-104. Я одна в громадном фюзеляже, а в герметической кабине, рядом с летчиком, наш руководитель. Все продумано, все просчитано и отработано заранее. Подъем на заданную высоту длился довольно долго. Вспотевшее тело уже ощущало холод. Неудивительно, ведь разница температур — + 20о на земле и –70о на высоте. Давление атмосферное — 176 атм в воздухе, а на земле — 760. Ноги наливаются свинцовой тяжестью, тело распирает. Неимоверным усилием мышц и воли приходится сдерживать этот натиск изнутри. Глаза заплыли, внутри — жар. Как будто и нет семидесяти градусов мороза. Голова тяжелая, мозг отказывается работать, на вопросы руководителя отвечать невозможно, пользовались условными жестами. А самолет медленно продолжал набирать высоту. И по рации в шлемофоне я постоянно слышала голос руководителя: «Ну потерпи, потерпи еще немного». Жизненные силы на исходе. Можно сделать условный жест, показать опущенный вниз палец и тогда... все усилия не только мои, но и достаточно большого коллектива были бы сведены к нулю. В то же время каждая минута могла быть последней в жизни, если бы не собственный жесткий контроль за всем происходящим, лишь благодаря нечеловеческим усилиям смогла перенести все трудности, описать которые, конечно же, невозможно...»
Эти строки я выписал из письма самой Елены Петровны уже в начале 1997 года с некоторой корректировкой.
«... Вот наконец-то долгожданный сигнал. Но что это? Вместо звучной сирены до слуха доносится «писк комара», а световой сигнал долго не доходит до сознания — это результат кислородного голодания: самолет не был переоборудован на принудительную подачу кислорода, он подавался самотеком, в шесть раз меньше положенного...
Я с трудом поднялась, ноги не слушались, тело было настолько тяжелым, что я еле передвигала ноги. Три метра до люка дались с трудом и, дойдя до края, я рухнула туда как в спасительную бездну, предполагая, что тяжелее не будет. Но я ошиблась. Раскрытие стабилизируемого парашюта, так легко работающего в обычных условиях, оказалось настолько неожиданно жестким, что я на несколько секунд потеряла контроль над собой и этого было достаточно для того, чтобы я не успела собраться перед раскрытием основного парашюта. Второй динамичный удар был более жестким — и я повисла на парашютной системе совершенно обессиленная.
С отделением от самолета заработал индивидуальный кислородный прибор, свежая струя кислорода привела меня в порядок. Но что это? Парашют стало сильно вращать вокруг оси. Порыв купола? Я стала осматривать купол, но этому мешал усиленный металлический каркас высотной модели парашюта. Необходимо было подтянуться на руках в подвесной системе, развернуться и определить, есть ли порыв купола или нет. Если есть — срочно решиться на экстренные меры, так как купол продолжал раскручиваться сильнее. Раскрывать запасной парашют опасно: стропы могут перехлестнуться. Оставалось одно: освободиться от основного парашюта, перейти на свободное падение и на высоте примерно 800 м от земли раскрыть запасной парашют. Выхода не было. Помощи ждать неоткуда, и, напрягши все силы, я подтянулась. Порыва не было. Постепенно вращение прекратилось. Как оказалось потом при разборе полета, такую ситуацию создала неотрегулированность клапана на щелях купола парашюта. И самое интересное, на дальнейших тренировках повторялось то же самое...
Приземлившись, я уже сама встать на ноги не смогла. Было чудом, как я смогла перенести все несовместимые с человеческой жизнью параметры: скорость самолета 950 км (приборная должна была быть не более 350), отсутствие принудительной подачи кислорода и тридцатикратные перегрузки...
От точки выброса до места приземления локаторы отметили 60 километров.
Мой прыжок с парашютом из стратосферы был зарегистрирован Международной Авиационной Федерацией как абсолютный мировой рекорд с высоты 14533 м с немедленным раскрытием парашюта. Рекорд не был побит ни одной женщиной-спортсменом и в последующие годы, но мои рекорды не прошли бесследно для здоровья».
В этом коротком рассказе Елена Петровна почти не сказала о том, что побывала не только в невесомости, но и на «том свете», что лишь слезы и мольба родных вернули ее к жизни, что пришлось ей учиться жить сначала, что в этом помогли товарищи и особенно подруга — летчик-испытатель полковник авиации Марина Попович, автор книги «Сестры Икара»...