Рио
10.07.2009, 23:28
Прошлое воскресенье тонуло в дождливых облаках и желании спать. Утро началось с автомобильной аварии и заверений в том, что прыжков скорее всего не будет. Дождь потому что. И облака низкие. И вообще.
Если ад эндотермичен, то в нем должно быть почти так же холодно, как в тот замечательный день. Выходя из дома я забыла свитер. Вышла, поняла, что одета не по погоде, хотела вернуться, но... не вернулась.
- Если погода не ухудшится, прыжки будут, - слово Али Ибрагимовича тверже булатного клинка, усы чернее, чем южная ночь, и вообще возникает впечатление, что он не летчик, а роль человека в обществе :) Потрясающий человек. Просто потрясающий.
Погода не ухудшилась. И прыжки были.
Пройдя коротенький инструктаж для повторников мы заполнили все бумажки, получили парашюты и отправились мерзнуть на манифест. Там свирепствовал Пират (знакомый нам еще по первому разу). Кто-то из перворазников спросил его, почему нельзя пересекать взлетную полосу как попало, и его проняло. Он живо и экспрессивно описал, что случается при столкновении человека с самолетом. Он в подробностях рассказал, как целый взлет начинающих раздолбаев едва не поплатился жизнью за собственную невнимательность. И еще много чего рассказал.
А потом успокоился и продолжил инструктаж в привычной манере.
(- Если вы понимаете, что летите в окно, ни в коем случае не расставляйте ноги. Цельтесь двумя ногами в центр рамы. Либо она вас выдержит, и вы от нее оттолкнетесь, либо вы ее вынесете и влетите в окно. Если это произошло, говорите "Здравствуйте!" - надо быть вежливыми, - и тут же хватайтесь за что-нибудь тяжелое. Чтобы парашют не уволок Вас обратно в окно.
- А за бабушку (хозяйку дома) можно ухватиться?
- Да. Если она толстая.
А теперь представьте картину: в окно влетает человек, хватает кого-нибудь и... вылетает обратно на парусной тяге парашюта...)
Короче говоря, нам не было скучно 4 часа сидеть на манифесте и ждать прыжков. Холодно было очень (по крайней мере мне), а вот скучно не было. За что тебе, Пират, огромное спасибо.
Я сидела в холодном парусиновом шатре, пила теплый чай из термоса и представляла, как я буду болтаться на стропах посреди мокрого и холодного неба, как я приземлюсь в мокрое-премокрое поле и буду тащить через него насквозь вымокший, тяжеленный парашют. Картина получалась не очень романтичная.
Облака черных мыслей в моей голове все сгущались, я уже подумывала о бегстве с поля боя, но тут внезапно нас вызвали к парашютам, подтянули снаряжение, расставили по весу и загрузили в самолет. Выпускающим у нас был замечательный человек по имени Юра, очевидно тот самый, об отсутствии которого сокрушался автор поста "первый раз год спустя". Я вот не знаю, это небо делает людей такими здоровскими, или просто другие туда не суются? Или и то, и другое?
Я сидела в самолете и меня трясло от холода и восторга. А потом даже холод исчез, остался один восторг. Страшно не было. Хотелось петь и визжать от радости.
Машина, пилотируемая несравненным Али Ибрагимовичем, преодолела земное притяжение, качнула могучими крыльями над шоссе Москва-Руза и нырнула в океан белоснежного молока. И тут восторг захлестнул меня с головой. Облака! Объемные, белые, непредсказуемые, непроглядные облака. Плод объятий воды и воздуха. Живой мираж.
- И куда вас только несет?.. - поежился Юра, глядя на марево за бортом.
А я вглядывалась в молочную неизвестность сквозь открытую дверь самолета и больше всего на свете мне хотелось нарушить все правила парашютного спорта и сигануть в эту живую белую массу прямо сейчас, без спроса и вне очереди. Я была влюблена в эти облака по самые уши, окончательно и бесповоротно.
Прозвучал сигнал, улетела пристрелочная бутылка, а вслед за ней в один заход улетели мы - шестеро парашютистов-повторников.
Пишу - и сладкая дрожь разливается по телу. Я как будто ощущаю сильный удар ветра, отбрасывающий меня от двери самолета, Юрину руку на плече и бесконечные объятья неба, в которые меня швыряет свист ветра. Три долгих удара сердца. Дух захватывает, воздух перекрывает дыхание, и у меня не получается считать вслух. У меня вообще плохо получается осознавать, что происходит. Ужас и восторг сливаются воедино, меня несет со страшной скоростью сквозь густой белый туман и я задыхаюсь от счастья. А потом внезапно понимаю, что уже давным-давно "пятьсот двадцать три" и рву кольцо от себя. Мощный рывок в ответ - натягиваются стропы, купол наполняется воздухом. Я поднимаю голову вверх и говорю спасибо тому, кто складывал мой парашют. Никаких накладок, никаких отказов, полный порядок. Я оглядываюсь вокруг. И тут у меня снова перехватывает дух от восхищения. Никакой земли в поле зрения нет, я лечу сквозь объемные белые фигуры, бесконечные полотнища сладкой ваты, окружающие меня со всех сторон. И нет никакого снижения, они лишь слегка покачивают меня на своих влажных ладонях. Облака... Когда люди ходят по земле, они даже не представляют себе...
- ... мать! Я ни ... не вижу! - матерящаяся в пятидесяти метрах от меня тень вырывает меня из транса. Это мой напарник, моя сумасшедшая вторая половинка. Разница в весе 1 кг, в самолете мы обычно сидим рядом.
- Уходи, - кричу. - Мы сближаемся!
- Вот так всегда, сразу уходи, - ворчит он и тянет за свободные концы. Мы благополучно расходимся.
А потом вдруг туман редеет, внизу появляется что-то серое, серое превращается в зеленое, на зеленом вырисовываются отдельные травинки, и становится ясно, что до земли метров 100, и пора готовится к приземлению.
- Как определить направление ветра?
+ найти глазами конус; (справа нету, слева нету... а где это я вообще?)
+ посмотреть, куда несет Ваших товарищей, которые уже приземлились; (не понятно. никого никуда не несет)
+ посмотреть назад "через ножку" - откуда набегает земля; (меня болтает из стороны в сторону, как на качелях. что откуда набегает - не разобрать)
В тот момент, когда я понимаю, что приземляюсь спиной вперед, до земли рукой подать, тянуть за красные стропы управления и крутиться уже поздно. Что ж, значит так. Я расслабляюсь, плотнее сжимаю стопы и колени и совершаю мягчайшую посадку. Из мокрого холодного неба. В мокрое холодное поле. И испытываю только два желания:
а) прыгнуть еще раз - срочно, тут же, немедленно; и -
б) расцеловать весь состав аэроклуба, поголовно, начиная с Юры, Али Ибрагимовича, Доктора, Пирата, седоволосого бородатого Димы, Ани, которая укладывает парашюты, (upd)Капитана Дмитрия.Резцова, который инструктировал нас в тот день, и заканчивая всеми и каждым, кто когда-либо поднимался в небо.
И еще найти и прижать к сердцу матерившуюся в небе тень, которая подарила мне такое счастье, как прыжки с парашютом.
Меня распирает от радости, из глаз сыплются солнечные зайчики, я просто свечусь изнутри. За пазухой у меня все еще шевелятся облака.
А потом за нами в поле приезжает машинка!!!! Большая вкусная зеленая армейская вездеходина, за рулем которой сидит галантнейший, убеленный сединами Дима. Нет, Вы только представьте себе! Стоите Вы в поле с 12 килограммовой сумочкой, и тут к Вам подъезжает экипаж и с комфортом доставляет прямо к дверям склада! Я обалдела. Честно. А уж когда на выходе из грузовичка Дима взял меня на руки чтобы помочь спуститься...
Словом, вместо того, чтобы бежать сдавать на склад шлем, кольцо и запаску, я бросаюсь на шею своему молодому человеку и умоляю его прыгнуть еще раз.
Когда мы мерзли на манифесте, я спрашивала его, сколько раз мы планируем прыгать: один или два?
- Вот когда после первого раза ты, абсолютно мокрая, с абсолютно мокрым парашютом, вылезешь из абсолютно мокрого поля и будешь стучать зубами и разговаривать матом, мы это обсудим, - сказал он с улыбкой.
Я вылезла. Абсолютно мокрая, с абсолютно сумасшедшими глазами и без малейшего намека на неудовольствие и холодовую дрожь.
Мы разыскали Али Ибрагимовича, спросили его, можно ли сегодня прыгнуть еще раз (чем изрядно его удивили) и, получив разрешение, побежали оформлять бумажки.
Второй раз нас загрузили в самолет вместе с перворазниками. Их набралось всего на два взлета, и мы оказались во втором. Кажется, в тот день вообще было только три подъема.
К самолету нас конвоировал Доктор, обладатель обаятельнейшей улыбки, загадочных миндалевидных глаз и невероятной памяти на лица (во время медосмотра он меня узнал, вспомнил, что я прыгала в прошлую субботу, вспомнил, что со мной была моя мама и поинтересовался, как у нее дела; и это при том, что за день через него проходит примерно от 30 до 100 человек, многих из которых он видит первый раз в жизни!). Доктор улыбался, щурил свои загадочные глаза и рассказывал что-то о работе парашютиста-видео оператора. А я тряслась от холода и завидовала ему :lol:
В самолете нас ждал Пират. Предыдущий взлет он уже повыкидывал, настала наша очередь.
Снова подъем, снова облака, снова хочется петь. Почему-то я почти не помню этот второй подъем, не знаю уж, с чем это связано. Я была твердо намерена считать громко и медленно, и повторяла про себя: 521; 522; 523. А напротив стоял Пират и требовал от побледневших, трясущихся людей ,чтобы они улыбались, да так, чтобы ему было видно их десны. Кто-то улыбался. Кто-то продолжал трястись. Я считала и ждала, когда можно будет снова прыгнуть в клубящееся белое марево.
И вот звучит сигнал, время ускоряется, в два захода 13 человек оказываются за бортом самолета и улетает в белоснежное ничто.
Я очень старалась осознавать свои действия при отделении от самолета. Это был мой третий прыжок, второй за один день. Серьезная, как сардина, я встала по команде "встали", посмотрела на левую ногу выпускающего и... Где была моя левая рука? Соединила ли я стопы? Как я падала?.. Ничего не могу сказать наверняка. Адреналин опять все перекрыл, все, что мне удалось проконтролировать, это счет. Ах да, и мне снова совершенно не было холодно.
523, кольцо, рывок за плечи, смотрим наверх - видим купол. И парашютиста, который летит совсем недалеко и кричит, что никто не выдержал положенные три секунды. Я кричу, что неплохо бы разойтись, мы расходимся, и я вижу, что справа от меня тоже парашютист. Очень близко. И слева еще один. И спереди-снизу. "Вот, думаю, напасть. Разлетались тут!" Смотрю назад. Там вроде никого нет. Хватаю заднюю группу свободных концов, ухожу на безопасное расстояние и выныриваю из облаков.
И тут меня ждет очередной сюрприз. Что внизу? Дорожка. Что за дорожка? За дорожкой пруд??? Ужас какой, уходить, пока не поздно. Что???? Дома? Сараи??? Деревья? Лошадь пасется?!??? Нееееттт!!! Это деревня!!!! До земли 100 метров, деваться некуда, мама, роди меня обратно!.. Взгляд лихорадочно выбирает объекты, с которыми совсем не хочется встречаться. Крытая шифером крыша. Сараюшечка. Забор. Провода. АААА!!! Помогите! Провода! Меня несет прямо на линию электропередач, она уже так близко, что я могу разглядеть ее в мельчайших подробностях. А снизу доносится громкий скрипучий старушачий голос:
- На провода! Давай-давай, на провода лети, у нас тут уже горел один, ты следущая будешь!
Я как за соломинку хватаюсь за задние концы, подтягиваюсь на них и пролетаю в паре метров над ЛЭП. А секунду спустя приземляюсь на маленький огороженный кусочек неухоженной земли возле гостеприимного деревянного домика. Парашют запутывается в ветвях старой вишни и я понимаю, что все позади. И что сама я парашют с вишни не сниму и заниматься мне этим не положено.
Вы когда-нибудь кидали щепотку соли в стакан сильно газированной воды? Нет? Рекомендую. Впечатляет.
Я была той самой щепоткой. Пена народного гнева поднялась сразу, стоило парашютистам вынырнуть из облаков. А когда стопы мои коснулись обетованной земли, народный гнев хлынул через край.
- Ты нарушила частную собственность!
- Оставляй парашют, будем акт составлять!
- Да я вас всех из сайги перестреляю!!!
- Гав-гав-гав-гав!
Я говорю положенное "Здравствуйте", положенное "Извините" и молчу.
Хозяйка участка не беспокоится о том, что кто-то вторгся в ее владения. Она спрашивает, зачем мы рискуем жизнью, управляем ли мой парашют, что думают об этом мои родители. Когда я говорю, что чуть не угодила в пруд, она смеется:
- Вот ж...-то помыла бы!
Она не ругает меня. И аэроклуб тоже не ругает. Урона не нанесли, сами живы - и ладно. Зато за забором бушует океан ненависти: элита местного серпентария вовсю упражняется в злословии, призывая земные и небесные кары на голову аэроклубу и мне заодно.
Долго вслушиваться в нецензурные переливы родной речи мне не пришлось: не прошло и пяти минут с момента моего приземления, как подъехала прекраснейшая вездеходина, из нее повылезли крепко сложенные парни, пригрозили местным, что воздержатся от пацифизма и велели мне вылезать из подвесной. Я вылезла и пошла к зеленой машинке в обход, через деревню а потом через поле (Да-да, через абсолютно мокрое поле).
А вслед мне неслось:
- Да мы вам гав-гав-гав-гав! Тут гав-гав-гав люди живут!
- Мы вам гав-гав-гав искренне сочувствуем. Но руки распускать не рекомендуем.
- Да я гав-гав-гав в самолет ваш из ружья выстрелю!
- И сядете за это. Причем надолго.
- Да вы гав-гав-гав-гав-гав-гав!
И тут я наконец доползаю до зеленой машинки, оказываюсь в объятиях своего мокрого и счастливого возлюбленного, получаю от сереброволосого Димы эпитет "героиня дня" и приглашение в кабину грузовичка и покидаю "гостеприимную" деревеньку.
Такой вот выдался денек. Автомобильная катастрофа, прыжки в облака, приземление в деревню, холод, восторг, промозглая электричка домой - и все это в один день.
Есть мысль, что не бывает ни прошлого, ни будущего. Время бывает только настоящее и ненастоящее. И люди, наверное, тоже.
И очень хочется сказать БОЛЬШОЕ-ПРЕБОЛЬШОЕ СПАСИБО всем настоящим людям из ватулинского аэроклуба за это изумительное настоящее время, которым они делятся с такими, как я. Спасибо вам всем огромное! Это было просто отлично! Хочу еще!!!
Если ад эндотермичен, то в нем должно быть почти так же холодно, как в тот замечательный день. Выходя из дома я забыла свитер. Вышла, поняла, что одета не по погоде, хотела вернуться, но... не вернулась.
- Если погода не ухудшится, прыжки будут, - слово Али Ибрагимовича тверже булатного клинка, усы чернее, чем южная ночь, и вообще возникает впечатление, что он не летчик, а роль человека в обществе :) Потрясающий человек. Просто потрясающий.
Погода не ухудшилась. И прыжки были.
Пройдя коротенький инструктаж для повторников мы заполнили все бумажки, получили парашюты и отправились мерзнуть на манифест. Там свирепствовал Пират (знакомый нам еще по первому разу). Кто-то из перворазников спросил его, почему нельзя пересекать взлетную полосу как попало, и его проняло. Он живо и экспрессивно описал, что случается при столкновении человека с самолетом. Он в подробностях рассказал, как целый взлет начинающих раздолбаев едва не поплатился жизнью за собственную невнимательность. И еще много чего рассказал.
А потом успокоился и продолжил инструктаж в привычной манере.
(- Если вы понимаете, что летите в окно, ни в коем случае не расставляйте ноги. Цельтесь двумя ногами в центр рамы. Либо она вас выдержит, и вы от нее оттолкнетесь, либо вы ее вынесете и влетите в окно. Если это произошло, говорите "Здравствуйте!" - надо быть вежливыми, - и тут же хватайтесь за что-нибудь тяжелое. Чтобы парашют не уволок Вас обратно в окно.
- А за бабушку (хозяйку дома) можно ухватиться?
- Да. Если она толстая.
А теперь представьте картину: в окно влетает человек, хватает кого-нибудь и... вылетает обратно на парусной тяге парашюта...)
Короче говоря, нам не было скучно 4 часа сидеть на манифесте и ждать прыжков. Холодно было очень (по крайней мере мне), а вот скучно не было. За что тебе, Пират, огромное спасибо.
Я сидела в холодном парусиновом шатре, пила теплый чай из термоса и представляла, как я буду болтаться на стропах посреди мокрого и холодного неба, как я приземлюсь в мокрое-премокрое поле и буду тащить через него насквозь вымокший, тяжеленный парашют. Картина получалась не очень романтичная.
Облака черных мыслей в моей голове все сгущались, я уже подумывала о бегстве с поля боя, но тут внезапно нас вызвали к парашютам, подтянули снаряжение, расставили по весу и загрузили в самолет. Выпускающим у нас был замечательный человек по имени Юра, очевидно тот самый, об отсутствии которого сокрушался автор поста "первый раз год спустя". Я вот не знаю, это небо делает людей такими здоровскими, или просто другие туда не суются? Или и то, и другое?
Я сидела в самолете и меня трясло от холода и восторга. А потом даже холод исчез, остался один восторг. Страшно не было. Хотелось петь и визжать от радости.
Машина, пилотируемая несравненным Али Ибрагимовичем, преодолела земное притяжение, качнула могучими крыльями над шоссе Москва-Руза и нырнула в океан белоснежного молока. И тут восторг захлестнул меня с головой. Облака! Объемные, белые, непредсказуемые, непроглядные облака. Плод объятий воды и воздуха. Живой мираж.
- И куда вас только несет?.. - поежился Юра, глядя на марево за бортом.
А я вглядывалась в молочную неизвестность сквозь открытую дверь самолета и больше всего на свете мне хотелось нарушить все правила парашютного спорта и сигануть в эту живую белую массу прямо сейчас, без спроса и вне очереди. Я была влюблена в эти облака по самые уши, окончательно и бесповоротно.
Прозвучал сигнал, улетела пристрелочная бутылка, а вслед за ней в один заход улетели мы - шестеро парашютистов-повторников.
Пишу - и сладкая дрожь разливается по телу. Я как будто ощущаю сильный удар ветра, отбрасывающий меня от двери самолета, Юрину руку на плече и бесконечные объятья неба, в которые меня швыряет свист ветра. Три долгих удара сердца. Дух захватывает, воздух перекрывает дыхание, и у меня не получается считать вслух. У меня вообще плохо получается осознавать, что происходит. Ужас и восторг сливаются воедино, меня несет со страшной скоростью сквозь густой белый туман и я задыхаюсь от счастья. А потом внезапно понимаю, что уже давным-давно "пятьсот двадцать три" и рву кольцо от себя. Мощный рывок в ответ - натягиваются стропы, купол наполняется воздухом. Я поднимаю голову вверх и говорю спасибо тому, кто складывал мой парашют. Никаких накладок, никаких отказов, полный порядок. Я оглядываюсь вокруг. И тут у меня снова перехватывает дух от восхищения. Никакой земли в поле зрения нет, я лечу сквозь объемные белые фигуры, бесконечные полотнища сладкой ваты, окружающие меня со всех сторон. И нет никакого снижения, они лишь слегка покачивают меня на своих влажных ладонях. Облака... Когда люди ходят по земле, они даже не представляют себе...
- ... мать! Я ни ... не вижу! - матерящаяся в пятидесяти метрах от меня тень вырывает меня из транса. Это мой напарник, моя сумасшедшая вторая половинка. Разница в весе 1 кг, в самолете мы обычно сидим рядом.
- Уходи, - кричу. - Мы сближаемся!
- Вот так всегда, сразу уходи, - ворчит он и тянет за свободные концы. Мы благополучно расходимся.
А потом вдруг туман редеет, внизу появляется что-то серое, серое превращается в зеленое, на зеленом вырисовываются отдельные травинки, и становится ясно, что до земли метров 100, и пора готовится к приземлению.
- Как определить направление ветра?
+ найти глазами конус; (справа нету, слева нету... а где это я вообще?)
+ посмотреть, куда несет Ваших товарищей, которые уже приземлились; (не понятно. никого никуда не несет)
+ посмотреть назад "через ножку" - откуда набегает земля; (меня болтает из стороны в сторону, как на качелях. что откуда набегает - не разобрать)
В тот момент, когда я понимаю, что приземляюсь спиной вперед, до земли рукой подать, тянуть за красные стропы управления и крутиться уже поздно. Что ж, значит так. Я расслабляюсь, плотнее сжимаю стопы и колени и совершаю мягчайшую посадку. Из мокрого холодного неба. В мокрое холодное поле. И испытываю только два желания:
а) прыгнуть еще раз - срочно, тут же, немедленно; и -
б) расцеловать весь состав аэроклуба, поголовно, начиная с Юры, Али Ибрагимовича, Доктора, Пирата, седоволосого бородатого Димы, Ани, которая укладывает парашюты, (upd)Капитана Дмитрия.Резцова, который инструктировал нас в тот день, и заканчивая всеми и каждым, кто когда-либо поднимался в небо.
И еще найти и прижать к сердцу матерившуюся в небе тень, которая подарила мне такое счастье, как прыжки с парашютом.
Меня распирает от радости, из глаз сыплются солнечные зайчики, я просто свечусь изнутри. За пазухой у меня все еще шевелятся облака.
А потом за нами в поле приезжает машинка!!!! Большая вкусная зеленая армейская вездеходина, за рулем которой сидит галантнейший, убеленный сединами Дима. Нет, Вы только представьте себе! Стоите Вы в поле с 12 килограммовой сумочкой, и тут к Вам подъезжает экипаж и с комфортом доставляет прямо к дверям склада! Я обалдела. Честно. А уж когда на выходе из грузовичка Дима взял меня на руки чтобы помочь спуститься...
Словом, вместо того, чтобы бежать сдавать на склад шлем, кольцо и запаску, я бросаюсь на шею своему молодому человеку и умоляю его прыгнуть еще раз.
Когда мы мерзли на манифесте, я спрашивала его, сколько раз мы планируем прыгать: один или два?
- Вот когда после первого раза ты, абсолютно мокрая, с абсолютно мокрым парашютом, вылезешь из абсолютно мокрого поля и будешь стучать зубами и разговаривать матом, мы это обсудим, - сказал он с улыбкой.
Я вылезла. Абсолютно мокрая, с абсолютно сумасшедшими глазами и без малейшего намека на неудовольствие и холодовую дрожь.
Мы разыскали Али Ибрагимовича, спросили его, можно ли сегодня прыгнуть еще раз (чем изрядно его удивили) и, получив разрешение, побежали оформлять бумажки.
Второй раз нас загрузили в самолет вместе с перворазниками. Их набралось всего на два взлета, и мы оказались во втором. Кажется, в тот день вообще было только три подъема.
К самолету нас конвоировал Доктор, обладатель обаятельнейшей улыбки, загадочных миндалевидных глаз и невероятной памяти на лица (во время медосмотра он меня узнал, вспомнил, что я прыгала в прошлую субботу, вспомнил, что со мной была моя мама и поинтересовался, как у нее дела; и это при том, что за день через него проходит примерно от 30 до 100 человек, многих из которых он видит первый раз в жизни!). Доктор улыбался, щурил свои загадочные глаза и рассказывал что-то о работе парашютиста-видео оператора. А я тряслась от холода и завидовала ему :lol:
В самолете нас ждал Пират. Предыдущий взлет он уже повыкидывал, настала наша очередь.
Снова подъем, снова облака, снова хочется петь. Почему-то я почти не помню этот второй подъем, не знаю уж, с чем это связано. Я была твердо намерена считать громко и медленно, и повторяла про себя: 521; 522; 523. А напротив стоял Пират и требовал от побледневших, трясущихся людей ,чтобы они улыбались, да так, чтобы ему было видно их десны. Кто-то улыбался. Кто-то продолжал трястись. Я считала и ждала, когда можно будет снова прыгнуть в клубящееся белое марево.
И вот звучит сигнал, время ускоряется, в два захода 13 человек оказываются за бортом самолета и улетает в белоснежное ничто.
Я очень старалась осознавать свои действия при отделении от самолета. Это был мой третий прыжок, второй за один день. Серьезная, как сардина, я встала по команде "встали", посмотрела на левую ногу выпускающего и... Где была моя левая рука? Соединила ли я стопы? Как я падала?.. Ничего не могу сказать наверняка. Адреналин опять все перекрыл, все, что мне удалось проконтролировать, это счет. Ах да, и мне снова совершенно не было холодно.
523, кольцо, рывок за плечи, смотрим наверх - видим купол. И парашютиста, который летит совсем недалеко и кричит, что никто не выдержал положенные три секунды. Я кричу, что неплохо бы разойтись, мы расходимся, и я вижу, что справа от меня тоже парашютист. Очень близко. И слева еще один. И спереди-снизу. "Вот, думаю, напасть. Разлетались тут!" Смотрю назад. Там вроде никого нет. Хватаю заднюю группу свободных концов, ухожу на безопасное расстояние и выныриваю из облаков.
И тут меня ждет очередной сюрприз. Что внизу? Дорожка. Что за дорожка? За дорожкой пруд??? Ужас какой, уходить, пока не поздно. Что???? Дома? Сараи??? Деревья? Лошадь пасется?!??? Нееееттт!!! Это деревня!!!! До земли 100 метров, деваться некуда, мама, роди меня обратно!.. Взгляд лихорадочно выбирает объекты, с которыми совсем не хочется встречаться. Крытая шифером крыша. Сараюшечка. Забор. Провода. АААА!!! Помогите! Провода! Меня несет прямо на линию электропередач, она уже так близко, что я могу разглядеть ее в мельчайших подробностях. А снизу доносится громкий скрипучий старушачий голос:
- На провода! Давай-давай, на провода лети, у нас тут уже горел один, ты следущая будешь!
Я как за соломинку хватаюсь за задние концы, подтягиваюсь на них и пролетаю в паре метров над ЛЭП. А секунду спустя приземляюсь на маленький огороженный кусочек неухоженной земли возле гостеприимного деревянного домика. Парашют запутывается в ветвях старой вишни и я понимаю, что все позади. И что сама я парашют с вишни не сниму и заниматься мне этим не положено.
Вы когда-нибудь кидали щепотку соли в стакан сильно газированной воды? Нет? Рекомендую. Впечатляет.
Я была той самой щепоткой. Пена народного гнева поднялась сразу, стоило парашютистам вынырнуть из облаков. А когда стопы мои коснулись обетованной земли, народный гнев хлынул через край.
- Ты нарушила частную собственность!
- Оставляй парашют, будем акт составлять!
- Да я вас всех из сайги перестреляю!!!
- Гав-гав-гав-гав!
Я говорю положенное "Здравствуйте", положенное "Извините" и молчу.
Хозяйка участка не беспокоится о том, что кто-то вторгся в ее владения. Она спрашивает, зачем мы рискуем жизнью, управляем ли мой парашют, что думают об этом мои родители. Когда я говорю, что чуть не угодила в пруд, она смеется:
- Вот ж...-то помыла бы!
Она не ругает меня. И аэроклуб тоже не ругает. Урона не нанесли, сами живы - и ладно. Зато за забором бушует океан ненависти: элита местного серпентария вовсю упражняется в злословии, призывая земные и небесные кары на голову аэроклубу и мне заодно.
Долго вслушиваться в нецензурные переливы родной речи мне не пришлось: не прошло и пяти минут с момента моего приземления, как подъехала прекраснейшая вездеходина, из нее повылезли крепко сложенные парни, пригрозили местным, что воздержатся от пацифизма и велели мне вылезать из подвесной. Я вылезла и пошла к зеленой машинке в обход, через деревню а потом через поле (Да-да, через абсолютно мокрое поле).
А вслед мне неслось:
- Да мы вам гав-гав-гав-гав! Тут гав-гав-гав люди живут!
- Мы вам гав-гав-гав искренне сочувствуем. Но руки распускать не рекомендуем.
- Да я гав-гав-гав в самолет ваш из ружья выстрелю!
- И сядете за это. Причем надолго.
- Да вы гав-гав-гав-гав-гав-гав!
И тут я наконец доползаю до зеленой машинки, оказываюсь в объятиях своего мокрого и счастливого возлюбленного, получаю от сереброволосого Димы эпитет "героиня дня" и приглашение в кабину грузовичка и покидаю "гостеприимную" деревеньку.
Такой вот выдался денек. Автомобильная катастрофа, прыжки в облака, приземление в деревню, холод, восторг, промозглая электричка домой - и все это в один день.
Есть мысль, что не бывает ни прошлого, ни будущего. Время бывает только настоящее и ненастоящее. И люди, наверное, тоже.
И очень хочется сказать БОЛЬШОЕ-ПРЕБОЛЬШОЕ СПАСИБО всем настоящим людям из ватулинского аэроклуба за это изумительное настоящее время, которым они делятся с такими, как я. Спасибо вам всем огромное! Это было просто отлично! Хочу еще!!!