Donec
08.08.2008, 15:33
И в мире нет таких вершин
Что взять нельзя
(С) Высоцкий
-Ну как отдохнул?, - я услышал этот вопрос не менее десяти раз, пока пробирался за свое рабочее место.
- Нормально, — в принципе я мог не отвечать вообще ничего, потому что коллеги задавали свой вопрос без какого-либо интереса. Даже если бы я сказал, что был на Марсе — им было бы все равно, главное — что они в это время работали для материализации их воздушных «замков». Но, если не кривить душой, я, с таким ответом, был бы совсем недалек от истины.
Плюхнувшись в кресло я понял, что работа сегодня не пойдет. Жарко — то ли кондиционер опять шпарит 28*С (наши мужчины все боятся заболеть), то ли мне просто жарко, потому что еще вчера перезимовывал лето…
… «Слушайте, а тут всегда столько снега?», - Жека, откинув съехавший на лицо капюшон ветро-влагозащитной куртки, с удивлением озирался по сторонам и везде наблюдал бесконечную белую поверхность. А она была бесконечна. Слегка понижаясь, растворялась в плотнейшем молоке, которое снизу все нормальные люди видят как облако. Мы на 4000 метрах с копейками.
Официально это место называется «приют 11» - базовый лагерь на склоне двуглавого вулкана Эльбруса, которому повезло быть самой большой горой в Европе. Небольшая площадь, наверно с полфутбольного поля, зажатая между двумя каменными грядами, собравшая всех со всего света страждущих покорить великана, но не все возвращаются с его склонов обратно... Сам же великан упорно не хотел ни на кого смотреть и прятался за плотнейшими облаками, время от времени отфыркиваясь сильными холодными порывами ветра.
«Ага, это же зона вечный ледников и снегов, давай ставить палатку и коматозится до подхода остальных,» — буркнул я в ответ. А чего удивляться? Мы уже две с половиной недели ходим по горам. С каждым километром становясь все дальше от своих «равнинных» проблем и освобождаясь от повседневной рутины. Эти две недели стоили иных двух лет — мы любовались голубым сиянием ледников, слепли от блеска снежников, подгорая от высокогорного солнца, упорно лезли вверх и осторожно спускались вниз. Смотрели на лавины, любовались восходами и закатами этого мира, где главное определяющие понятие — вертикаль. Увидели следы холодного дыхания смерти —молниеносного действия, унесшего три выдающихся жизни….Пусть земля будет Вам пухом, Антон, Андрей и Олег. Проверили на прочность внутрикомандный мир, научились бодяжить из самогона обалденные коктейли и узнали кучу новых слов для себя — хуналить, коматозить, зонгер-команда и т д…
И вот мы здесь. В памяти еще совсем свежие удивленные взгляды «матрасников» в канатке, которое внизу при посадке не понимали, почему на нас такая теплая одежда. И еще более отчетливо в памяти остался момент, когда их непонятливо-сожалеющий взгляд сменился на завистливый — когда третья канатка привезла нас к «бочкам». Тут зима, которая никогда не сменяется на весну…никогда.
Нас трое — мы ходим быстрее остальных и потому уже на месте. Одно желание — поставить палатку, проглотить ужин и поспать, потому что завтра долгожданный штурм…Пока в палатке пытаются развернуться вдвоем Жека с Ильюхой, ярко иллюстрируя двух слонов в посудной лавке, я вглядываюсь вверх, туда, где 6 лет назад я познал, что такое настоящая любовь и верность женщины — это видимо самый дорогой и важный урок, который Эльбрус мог мне дать тогда, в далеком 2002…Жалко, что ЕЕ нет со мною рядом сейчас, но видимо нам сюда уже судьба вернуться троем. Нужно только научиться ждать мне, а Эльбрус ждать умеет.
«Доставай сало, захаваем и спать — они могут сюда еще не один час идти», - Ильюха уже завидно кутался в спальник. Стоя под небольшим снегопадом я хотел лишь одного — побыстрее залезть в такой же кусочек тепла.
«Сала нет, все в Уллу-Тау оставили, решили, что оно нам нафиг не нужно», - говоря это, я чувствовал как во просыпается дикая обида на самого себя. Обида заглатывает с потрохами — как же я, служивший в Заполярье, знавший что такое зима по 7 месяцев, лопухнулся….Лежа втроем в палатке мы ругаем сами себя…но минут через десять уже радостно уплетаем ужасно сладкий щербет — пофиг, что от сладкого чувства слипается глотка — голод сильнее всего этого.
Через час пришли остальные.
Потихоньку смеркалось, мир поделился на две неравные половины — совсем маленькая, но теплая в палатке, и огромная, просто бесконечная, с холодными порывами ветра и бесконечным снегом вне палатки. Ден, командир, терпеливо возился с ужином, доказывая нам, что и за пределами маленькой половинки вполне можно существовать. Вскоре уже все стояли вокруг горелок и быстро быстро поедали ужин — чуть замешкаешься и он из спасительной теплой жижи превратиться в холодную омерзительную похлебку. Выпитая кружка чая давала явный сигнал, что пора «спать» - у нас было не более 5 часов на теплое лежание в спальниках и самообман, что мы спим.
Грустно смотрим по сторонам — не видать вообще ничего, ни малейшей надежды на улучшение.
Ладно, посмотрим что будет «утром», а «утро» здесь начинается глубокой ночью.
«Хорошо, давай в полвторого проснемся и решим — идти или нет», - Ильюха наконец-то согласился с неприемлемым для себя временем подъема. Все грустно вздохнули и полезли «вылеживать» оставшиеся часы до «утра». Совсем рядом, у пермских ребят, пела гитара, напоминая нам, что где-то помимо снега и льдов, есть нормальная жизнь…Но она так далеко от нас, что просто не верится в ее существование. Почему-то все это время, пока не провалился в полузабытье, я вспоминал как начинал ходить в горы — такие красивые, но такие суровые, порой суровые до безумной жестокости, но навсегда оставившие в моем сердце неизлечимый след, даже рубец наверно.
«АААА!!! Там вообще задница, никуда не пойдем наверно», - эти слова быстро вывели меня из полузабытья и я сообразил, что передо мною в сумраке маячит пятая точка Ильи, который высунулся из палатки и пытается что-либо разглядеть в ночном молоке. Эх, жалко!!!, — так хотелось сходить, с такой мыслью с досадой высовываюсь из теплого спальника и выглядываю на улицу, ожидая ничего не увидеть….И вижу миллиард звезд — они везде — одни застыли на небе, спокойно помигивая, другие упорно ползли по склону горы вверх — люди уже вышел на штурм седого великана. Через несколько мгновений вся эта фантастическая картина исчезает, и я вижу одно сплошное молоко.
Надо идти, просто попытаться сходить — дорогу осилит идущий.
Через час наша тройка упорно шагала вверх. А кругом была чернота, из которой время от времени выглядывали звезды, чтобы нас приободрить и сразу же исчезали, присылая вместо себя сильные порывы холодного ветра. И все время шел снег — то медленно, то быстро, то сверху вниз, то слева направо. Главное что он был везде и куда не глянь — везде была безмолвная белоснежная пустыня. И по ней с завидным упорством карабкались люди-светлячки. Время от времени некоторые из них разворачивались и уходили вниз — сдавались и их огонек безропотно гас в ночи. Гора проверяла людей на прочность, отсеивая слабых.
С непонятным нам упорством мы шагаем все выше и выше. Вот догнали одну группу, вот уже другую…люди поднимают голову в надежде увидеть лицо рядом идущего, а вместо этого быстро отводят взгляд от пронзительного света фонаря — лиц нет, да и здесь они вовсе не важны…Вот уже сереет вокруг — где-то за облаками встает солнце и собирается привычно разбудить миллиарды людей, чтобы они как муравьи, разбежались по своим делам. Но тут на восточном склоне уже несколько часов продолжается однообразная работа — несколько десяткой людей выбились из общего правила, они идут и идут к заветной вершине.
Ветер усиливается, холодает, а может это уже сказывается высота….
Прошли траверс, впереди «косая полка», которая выводит на седловину. Пятьдесят шагов — отдых, снова пятьдесят шагов и снова отдых, проваливаемся в какую-то моральную яму. В нескольких метрах впереди маячат фигуры людей, но за плотным снегопадом их отчетливо не видно. Время от времени обгоняем отдыхающих и в какой-то момент понимаем, что мы первые на седловине. Вот тебе новость — вместо тропы — снег по колено. Ветер валит с ног, пальцы на руках и ногах коченеют и уже не в состоянии запихнуть в рот немножко орехов из карманного питания. И ничего не видно — не западную, ни восточную вершину, вообще ничего. Ощущение, что сидим в снежно-ледовом кубе, у которого размеры стороны не более трех метров, на высоте 5300. Сердце говорит — вперед. Разум упорно сопротивляется — Эльбрус как стоял миллион лет, так и простоит, а мне еще охота на свадьбе внуков погулять… Разум побеждает, ура = значит еще не все в этой жизни потеряно. Посидев на седловине, начинаем спуск вниз. А на встречу идут люди плотным строем — тут у всех одна цель — наверх и ничто их уже наверно не в состоянии остановить….
Через полтора часа были уже у базового лагеря, вернее у пары белоснежных холмиков, в которые превратились наши палатки после сильного снегопада.
Эльбрус нас не пустил — или сами мы не смогли, не знаю….Время покажет.
-Мужики, с новым годом!!!!,- командир, откопавшись из занесенной снегом палатки, стоял по колено в снегу и искренне радовался нашему возвращению. Начинался новый день, 5 августа….
-С новым, новым…,- плюхнувшись от усталости в палатку, нам уже до всего пофиг…
А на утро выпал снег
После долгого ожидания
Но мы не смогли,
Потому что были мы слабы….
Уже потом, в аэропорту, мы узнаем, что в то утро на восхождении сильно обморозились немцы.
Что взять нельзя
(С) Высоцкий
-Ну как отдохнул?, - я услышал этот вопрос не менее десяти раз, пока пробирался за свое рабочее место.
- Нормально, — в принципе я мог не отвечать вообще ничего, потому что коллеги задавали свой вопрос без какого-либо интереса. Даже если бы я сказал, что был на Марсе — им было бы все равно, главное — что они в это время работали для материализации их воздушных «замков». Но, если не кривить душой, я, с таким ответом, был бы совсем недалек от истины.
Плюхнувшись в кресло я понял, что работа сегодня не пойдет. Жарко — то ли кондиционер опять шпарит 28*С (наши мужчины все боятся заболеть), то ли мне просто жарко, потому что еще вчера перезимовывал лето…
… «Слушайте, а тут всегда столько снега?», - Жека, откинув съехавший на лицо капюшон ветро-влагозащитной куртки, с удивлением озирался по сторонам и везде наблюдал бесконечную белую поверхность. А она была бесконечна. Слегка понижаясь, растворялась в плотнейшем молоке, которое снизу все нормальные люди видят как облако. Мы на 4000 метрах с копейками.
Официально это место называется «приют 11» - базовый лагерь на склоне двуглавого вулкана Эльбруса, которому повезло быть самой большой горой в Европе. Небольшая площадь, наверно с полфутбольного поля, зажатая между двумя каменными грядами, собравшая всех со всего света страждущих покорить великана, но не все возвращаются с его склонов обратно... Сам же великан упорно не хотел ни на кого смотреть и прятался за плотнейшими облаками, время от времени отфыркиваясь сильными холодными порывами ветра.
«Ага, это же зона вечный ледников и снегов, давай ставить палатку и коматозится до подхода остальных,» — буркнул я в ответ. А чего удивляться? Мы уже две с половиной недели ходим по горам. С каждым километром становясь все дальше от своих «равнинных» проблем и освобождаясь от повседневной рутины. Эти две недели стоили иных двух лет — мы любовались голубым сиянием ледников, слепли от блеска снежников, подгорая от высокогорного солнца, упорно лезли вверх и осторожно спускались вниз. Смотрели на лавины, любовались восходами и закатами этого мира, где главное определяющие понятие — вертикаль. Увидели следы холодного дыхания смерти —молниеносного действия, унесшего три выдающихся жизни….Пусть земля будет Вам пухом, Антон, Андрей и Олег. Проверили на прочность внутрикомандный мир, научились бодяжить из самогона обалденные коктейли и узнали кучу новых слов для себя — хуналить, коматозить, зонгер-команда и т д…
И вот мы здесь. В памяти еще совсем свежие удивленные взгляды «матрасников» в канатке, которое внизу при посадке не понимали, почему на нас такая теплая одежда. И еще более отчетливо в памяти остался момент, когда их непонятливо-сожалеющий взгляд сменился на завистливый — когда третья канатка привезла нас к «бочкам». Тут зима, которая никогда не сменяется на весну…никогда.
Нас трое — мы ходим быстрее остальных и потому уже на месте. Одно желание — поставить палатку, проглотить ужин и поспать, потому что завтра долгожданный штурм…Пока в палатке пытаются развернуться вдвоем Жека с Ильюхой, ярко иллюстрируя двух слонов в посудной лавке, я вглядываюсь вверх, туда, где 6 лет назад я познал, что такое настоящая любовь и верность женщины — это видимо самый дорогой и важный урок, который Эльбрус мог мне дать тогда, в далеком 2002…Жалко, что ЕЕ нет со мною рядом сейчас, но видимо нам сюда уже судьба вернуться троем. Нужно только научиться ждать мне, а Эльбрус ждать умеет.
«Доставай сало, захаваем и спать — они могут сюда еще не один час идти», - Ильюха уже завидно кутался в спальник. Стоя под небольшим снегопадом я хотел лишь одного — побыстрее залезть в такой же кусочек тепла.
«Сала нет, все в Уллу-Тау оставили, решили, что оно нам нафиг не нужно», - говоря это, я чувствовал как во просыпается дикая обида на самого себя. Обида заглатывает с потрохами — как же я, служивший в Заполярье, знавший что такое зима по 7 месяцев, лопухнулся….Лежа втроем в палатке мы ругаем сами себя…но минут через десять уже радостно уплетаем ужасно сладкий щербет — пофиг, что от сладкого чувства слипается глотка — голод сильнее всего этого.
Через час пришли остальные.
Потихоньку смеркалось, мир поделился на две неравные половины — совсем маленькая, но теплая в палатке, и огромная, просто бесконечная, с холодными порывами ветра и бесконечным снегом вне палатки. Ден, командир, терпеливо возился с ужином, доказывая нам, что и за пределами маленькой половинки вполне можно существовать. Вскоре уже все стояли вокруг горелок и быстро быстро поедали ужин — чуть замешкаешься и он из спасительной теплой жижи превратиться в холодную омерзительную похлебку. Выпитая кружка чая давала явный сигнал, что пора «спать» - у нас было не более 5 часов на теплое лежание в спальниках и самообман, что мы спим.
Грустно смотрим по сторонам — не видать вообще ничего, ни малейшей надежды на улучшение.
Ладно, посмотрим что будет «утром», а «утро» здесь начинается глубокой ночью.
«Хорошо, давай в полвторого проснемся и решим — идти или нет», - Ильюха наконец-то согласился с неприемлемым для себя временем подъема. Все грустно вздохнули и полезли «вылеживать» оставшиеся часы до «утра». Совсем рядом, у пермских ребят, пела гитара, напоминая нам, что где-то помимо снега и льдов, есть нормальная жизнь…Но она так далеко от нас, что просто не верится в ее существование. Почему-то все это время, пока не провалился в полузабытье, я вспоминал как начинал ходить в горы — такие красивые, но такие суровые, порой суровые до безумной жестокости, но навсегда оставившие в моем сердце неизлечимый след, даже рубец наверно.
«АААА!!! Там вообще задница, никуда не пойдем наверно», - эти слова быстро вывели меня из полузабытья и я сообразил, что передо мною в сумраке маячит пятая точка Ильи, который высунулся из палатки и пытается что-либо разглядеть в ночном молоке. Эх, жалко!!!, — так хотелось сходить, с такой мыслью с досадой высовываюсь из теплого спальника и выглядываю на улицу, ожидая ничего не увидеть….И вижу миллиард звезд — они везде — одни застыли на небе, спокойно помигивая, другие упорно ползли по склону горы вверх — люди уже вышел на штурм седого великана. Через несколько мгновений вся эта фантастическая картина исчезает, и я вижу одно сплошное молоко.
Надо идти, просто попытаться сходить — дорогу осилит идущий.
Через час наша тройка упорно шагала вверх. А кругом была чернота, из которой время от времени выглядывали звезды, чтобы нас приободрить и сразу же исчезали, присылая вместо себя сильные порывы холодного ветра. И все время шел снег — то медленно, то быстро, то сверху вниз, то слева направо. Главное что он был везде и куда не глянь — везде была безмолвная белоснежная пустыня. И по ней с завидным упорством карабкались люди-светлячки. Время от времени некоторые из них разворачивались и уходили вниз — сдавались и их огонек безропотно гас в ночи. Гора проверяла людей на прочность, отсеивая слабых.
С непонятным нам упорством мы шагаем все выше и выше. Вот догнали одну группу, вот уже другую…люди поднимают голову в надежде увидеть лицо рядом идущего, а вместо этого быстро отводят взгляд от пронзительного света фонаря — лиц нет, да и здесь они вовсе не важны…Вот уже сереет вокруг — где-то за облаками встает солнце и собирается привычно разбудить миллиарды людей, чтобы они как муравьи, разбежались по своим делам. Но тут на восточном склоне уже несколько часов продолжается однообразная работа — несколько десяткой людей выбились из общего правила, они идут и идут к заветной вершине.
Ветер усиливается, холодает, а может это уже сказывается высота….
Прошли траверс, впереди «косая полка», которая выводит на седловину. Пятьдесят шагов — отдых, снова пятьдесят шагов и снова отдых, проваливаемся в какую-то моральную яму. В нескольких метрах впереди маячат фигуры людей, но за плотным снегопадом их отчетливо не видно. Время от времени обгоняем отдыхающих и в какой-то момент понимаем, что мы первые на седловине. Вот тебе новость — вместо тропы — снег по колено. Ветер валит с ног, пальцы на руках и ногах коченеют и уже не в состоянии запихнуть в рот немножко орехов из карманного питания. И ничего не видно — не западную, ни восточную вершину, вообще ничего. Ощущение, что сидим в снежно-ледовом кубе, у которого размеры стороны не более трех метров, на высоте 5300. Сердце говорит — вперед. Разум упорно сопротивляется — Эльбрус как стоял миллион лет, так и простоит, а мне еще охота на свадьбе внуков погулять… Разум побеждает, ура = значит еще не все в этой жизни потеряно. Посидев на седловине, начинаем спуск вниз. А на встречу идут люди плотным строем — тут у всех одна цель — наверх и ничто их уже наверно не в состоянии остановить….
Через полтора часа были уже у базового лагеря, вернее у пары белоснежных холмиков, в которые превратились наши палатки после сильного снегопада.
Эльбрус нас не пустил — или сами мы не смогли, не знаю….Время покажет.
-Мужики, с новым годом!!!!,- командир, откопавшись из занесенной снегом палатки, стоял по колено в снегу и искренне радовался нашему возвращению. Начинался новый день, 5 августа….
-С новым, новым…,- плюхнувшись от усталости в палатку, нам уже до всего пофиг…
А на утро выпал снег
После долгого ожидания
Но мы не смогли,
Потому что были мы слабы….
Уже потом, в аэропорту, мы узнаем, что в то утро на восхождении сильно обморозились немцы.